2.9. Об одном стихотворении И. Северянина
2.9.1. Лингвистический анализ текста
Приступая к анализу поэтического произведения, «нужно отчетливо представить себе, что форма лирического стихотворения не только и не столько ритм, звук и т. п., это прежде всего живое человеческое переживание, которое отражает определенные стороны жизни. Переживание это для своей конкретизации требует целостной речевой системы, которая придает ему максимальную жизненную убедительность, делает его проявлением определенного характера, индивидуализирует его и тем самым служит задаче раскрытия идейного содержания произведения»1.
Как нельзя лучше это проявляется при исследовании поэтического текста Игоря Северянина «Осенний рейс» (воспоминания из прошлых лет)2, 1935.
Как известно, под экспрессивно-оценочной лексикой следует понимать слова, «отражающие эмоционально выраженную прагматику языка... т. е. отношение говорящего к действительности, к содержанию или адресату сообщения. Экспрессивно-оценочная лексика служит для того, чтобы выражать различные чувства говорящего и вызывать соответствующие чувства у слушающего...»3. Экспрессия в стихотворении выражается рядом лексико-семантических средств. Обратившись к начальным строкам 1-ой части стихотворения (всего их — три), мы обнаружим некое смысловое несоответствие:
Мечты о дальнем чуждом юге...
Слово чуждый (Выд. нами — М. Х.) в одном из значений понимается как «далекий по духу, по взглядам, не имеющий близости с кем-чем-н.,»4. Ив этом смысле мечтать о чуждом передает мироощущение автора через состояние внутренней дисгармонии. Следующие строки формируют событийное пространство:
Прощай, осенний ряд щетин:
Под музыку уходит «Rugen»
Из бухты таллиннской в Штеттин.
и цель путешествия.
В следующих строках стихотворения поэт характеризует современную ему эпоху, используя эпитеты опытовый и переоцененный. При этом опытовый в лексикографическом источнике имеет помету спец. (СО, САП.), а переоценочный восходит к сущ. переоценка. -и. -ж. В перен.: коренной пересмотр своих взглядов на кого-н. -что. -н. (СО. С. 465.)
Живем мы в опытовом веке,
В переоценочном, и вот —
Взамен кабины на zwischen-deck'e
Дано нам плыть по глади вод...
Пусть в первом классе спекулянты,
Пусть эмигранты во втором, —
Для нас там места нет: таланты
Пусть в трюме грязном и сыром...
Метонимическое употребление слова максимально выражает экспрессию негативного умонастроения лирического героя стихотворения, употребление иноязычного вкрапления активизирует внимание слушателя / читателя, при этом сохранен ритмический рисунок и перекрестная рифмовка. Интересно, что оформление иноязычного слова русской флексией -а служит рифмообразующим приемом. Обратный порядок слов логически выделяет контекстуальные синонимы грязный и сырой, а многоточие является своеобразным интонационно-семантическим переходом к фрагменту иного эмоционального наполнения:
На наше счастье, лейтенанты
Под старость любят строить дом,
Меняя шаткую стихию
На неподвижный материк, —
И вот за взятку я проник
В отдельную каюту. Tiy
Щебечет, как веселый чиж,
И кувыркается, как мышь...
Она довольна и иронит:
«Мы — как банкиры, как дельцы,
Почтеннейшие подлецы...
Скажи, нас здесь никто не тронет?»
Я твердо отвечаю: «Нет»,
И мы, смеясь, идем в буфет...
Вводное сочетание на наше счастье щебечет и кувыркается, распространенные параллельными сравнительными оборотами как веселый чиж, как мышь, вполне передают настроение героини стихотворения Tiy (речь идет о жене поэта Ф. М. Круут): она довольна. Однако оксюморон почтеннейшие подлецы, завершающий ряд контекстуальных синонимов-сравнений, вносит оттенки отрицательной экспрессии, а семантика вопросительного предложения — настроение тревоги, неуверенности. В художественном контексте появляется и индивидуально-авторский неологизм иронит, который вполне раскроется в финальных строках 1-ой части стихотворения через употребление однокоренного окказионального слова ирониза:
А мы лишь выползли из трюма...
На море смотрим мы угрюмо,
Сосредоточенно жуем,
Вдруг разряжаясь иронизой
Над веком, денежным подлизой,
И символически плюем
В лицо разнузданного века,
Оскопившего человека!
«я» стихотворения, преображенного в «мы», выражается целым рядом слов негативной семантической наполненности, стилистически сниженных: угрюмо, подлиза (разг., пренебр. — СО. С. 492), плюем (прост. — СО, С. 478), разнузданного (разг. — СО. С. 600), оскопившего. Метафоризация высокой степени, концентрация глагольных слов (в приведенном фрагменте 4 глагола, 1 деепричастие, 3 причастия), интонация восклицания — все это послужило ярким выражением авторской экспрессии. Вообще, концентрация глаголов и глагольных форм в тексте рассматриваемого стихотворения обусловлена тем, что «смысловая структура глагола шире, чем имени существительного, и круг его значений подвижнее»5.
Интересно, что пространственная экспозиция 2-ой части произведения создает иной эмоциональный фон:
Октябрьский полдень. Полный штиль.
При двадцатиузловом ходе
Плывем на белом пароходе.
Направо Тотланд. Острый штиль
Над старой киркой. Крылья мельниц
И Висби, Висби вдалеке!
На этом фоне перед нами и проходят герои: Игорь Северянин, затерявшийся среди пассажиров, поэта. Эта часть произведения богата пейзажными зарисовками, которые еще более смягчают эмоциональный настрой отрывка:
Луч солнца матово-опалов,
И дым из труб, что льнет к волнам
На фоне солнца, в пелене
Из бронзы. (...)
И:
Лунеет ночь. За дальним Висби
Темнеет берега клотек.
Или:
Лунеет ночь. И на востоке
Броженье света и теней.
И ночь почти что на истеке...
Интересно, что в рассматриваемой части выявляется звуковая доминанта — [л] / [л'] — 44 употребления в пределах одного фрагмента. В контексте отсутствует стилистически сниженная лексика, чего нельзя сказать о 1-ой и 3-ей частях произведения. А своеобразным эмоциональным центром отрывка стало авторское лирическое отступление, навеянное воспоминаниями:
Уж не Миррэлия — ль? Ах, вот бы
Подняться чайкой — обозреть
Окрестность: так грустно, ведь,
Без сказочной страны на свете!..
Но картинки реального пейзажа возвращают к действительности:
Вот шведы расставляют сети,
Повисли шлюпок паруса,
Я различаю голоса.
Лунеет ночь. И на востоке
Логическим завершением 2-ой части стихотворения становятся строки:
Жена устала. Нежно к ней
Я обращаюсь, и в каюту
Уходим мы, спустя минуту.
Настроение покоя, ностальгической грусти оформляется приглушенными звуками, неяркой цветолексикой, но вот 3-ий фрагмент произведения с первых же строк нарушает едва установившуюся гармонию:
Сырой рассвет. Еще темно.
В огнях зеленость, алость, белость.
Идем проливом. Моря целость
Уже нарушена давно.
Яркие огни ночью вносят тревогу, мрачные предчувствия: сон грубо прерван, но обратимся к тексту:
(...) Из мглы
Подходит катер. Взор мышиный
Из-под очков во все углы:
То докторский осмотр. Все классы
Попрошены наверх. Матрос,
Сзывавший нас, ушел на нос.
И вот пред доктором все расы
Продефилировали. Он
И капитан со всех сторон
Осматривают пассажиров,
Проказы или тифа... мы,
Себе могилы в мыслях вырыв,
Трепещем пред обзором...
(...)
Эпитет мышиный, метонимическое употребление классы, расы, реализующееся в охватывающей рифмовке, образно-мрачное Себе могилы в мыслях вырыв — все это передает настроение ночного испытания с особой экспрессивностью. Портрет врача, в чьей власти — принятие судьбоносного решения, рисуется лишь штрихами, но их эмоциональный заряд очевиден: взор мышиный, морща лоб тупой, свиваясь жутким спрутом, Спускается по трапу вниз.... Осмотр пассажиров окончен, путешествие продолжается, но негативное мировосприятие лирического героя стихотворения отражается даже в красках окружающего пейзажа: Одэр тихий, бурый; топь промозглых берегов; плывем по гниловатым волнам, и — как некое обобщение:
Вокруг убогая краса
Германии почти несносна.
Непривлекательность окружающего мира повергает лирического героя в состояние разочарования, печали, и единственное спасение он находит в мечтах, воспоминаниях, живущих во внутреннем «Я»:
И я, поднявши паруса
Миррэльских грёз — пусть переносно! —
Где в хвойном аромате Тойла...
Но вот цель путешествия достигнута: корабль приходит в Штеттин.
Говоря о своеобразии лирического произведения, Л. И. Тимофеев в книге «Основы теории литературы» писал: «Задача поэта в том, чтобы найти такие речевые средства, которые бы с наибольшей конкретностью передали переживание во всей его эмоциональной остроте. Такими речевыми средствами являются лексика, тропы, интонация, ритм, звуковые повторы, рифма»6, что в действительности и демонстрирует стихотворение И. Северянина «Осенний рейс». Написанное 4-х стопным ямбом, оно явилось ярким эмоционально-языковым воплощением настроения лирического героя. Помимо собственно лингвистического анализа текста, так или иначе являющегося субъективным, нам бы хотелось обратиться к иному аналитическому рассмотрению, о чем речь пойдет ниже.
2.9.2. Компьютерный анализ текста ВААЛ
Компьютерная «Психолингвистическая экспертная система ВААЛ», появившаяся в 1993 году, была позиционирована как программа, позволяющая составлять тексты с заданным вектором воздействия на массовую аудиторию и программировать эффект рекламных обращений, что обеспечивается компьютерной системой оценки текстовых материалов. Одной из сфер оптимального применения ВААЛ оказалась реклама и PR (система начала разрабатываться кандидатом философских наук Владимиром Шалаком в 1992 году).
Изначально система создавалась для решения двух задач — для исследования впечатлений от текста, формирующегося у читателя бессознательно, и для приведения текста к такому виду, чтобы он вызывал запланированные реакции. Нами программа использовалась для исследования бессознательного художественного впечатления (на примере одного из произведений И. Северянина).
Эта технология является отечественной разработкой прикладного характера на основе современных теорий программирования человеческого поведения. ВААЛ берется определять эмоциональную основу фонетического воздействия слов и целых текстов. Посредством лексического анализа эта система позволяет выявлять ряд таких эмоциональных характеристик текста, как его агрессивность, архетипичность и т. п. А «научная часть программы опирается на положение о том, что естественный язык — одно из сильнейших средств воздействия на человека»7.
Классическим методом подобного исследования текста является широко известный контент-анализ. В одних источниках его называют количественным методом, в других — количественно-качественным. Он позволяет выявить воздействующую экспрессивную структуру любого продукта речевой деятельности, в нашем случае в его роли будет выступать стихотворение И. Северянина «Осенний рейс (воспоминания из прошлых лет)»8, датированное 1935 годом и не вошедшее ни в один из современных сборников.
Контент-анализ (англ. contents analysis9 — анализ содержания) — это многоцелевой метод для изучения широкого спектра проблем, в котором содержание коммуникации служит основой для выводов. Особенность этого метода заключается в применении статистических процедур для анализа. Основные принципы контент-анализа: объективность, систематичность и обобщенность.
Кроме метода контент-анализа, среди теоретических основ системы — метод семантического дифференциала, авторские разработки по адаптации его к русскому языку доктора филологических наук А. П. Журавлева, психоанализнейро-лингвистическое программирование. Исследователь может воспользоваться следующими блоками критериев анализа текста:
— психиатрический анализ (диагностика акцентуации);
— психоаналитический анализ;
— мотивационный анализ;
— эмоционально-лексический анализ;
— диагностика мета-программ;
— фоно- и цветосемантический анализ.
Экспертиза проводилась по нескольким направлениям, связанным с экспрессивными характеристиками вербального ядра: фоносемантическая оценка; нагрузка на категории (мотивационный анализ, каналы восприятия, психоаналитическая символика), лексико-семантические оценки. Интерпретация результатов проводилась на основе «Руководства пользователя»10.
выраженность различных экспрессивных компонентов текста. В частности, звуковая символика текста описывается путем перечисления оценочных признаков по 24 шкалам. Если оценка (от —100 до +100 баллов) в таблице «Фоносемантическая оценка» по конкретной шкале положительная, то это означает; что соответствующий признак, представленный названием шкалы, выражен в фонетике текста. Если оценка отрицательна, соответствующий признак подавлен. Незначительные отклонения от нулевой отметки свидетельствуют о том, что данный признак отличается от нейтральной оценки в пределах нормы. Это основные принципы интерпретации таблиц по фоносемантическому анализу текста.
Таким образом, рассматриваемый текст уже на фоносемантическом уровне характеризуется как плохой, отталкивающий, страшный, сложный, шероховатый, угловатый, злой, темный, тяжелый, грубый, мужественный, холодный, пассивный, тусклый, печальный. В фоносемантической оценке по монополярным шкалам доминирующая характеристика текста — темный (составила 20,3 балла).
Таблицы в группе «Нагрузка на категории» отражают результаты лексического анализа текста. Первая колонка — имя категории, вторая — процент слов данной категории от общего объема текста, третья — количество слов данной категории, встретившихся в анализируемом тексте, четвертая — оценка отклонения количества встретившихся слов данной категории от среднеязыковой нормы. Положительная оценка соответствует превышению нормы, а отрицательная соответствует отклонению в меньшую сторону. Как видно из приведенной таблицы, в разделе АКЦЕНТУАЦИИ доминируют возбудимость, демонстративность, гипертимичность, депрессивность; в области ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ СИМВОЛИКИ ведущими оказались архетипичность, женская символика, символика смерти, негатив. Важным нам представляется анализ раздела КАНАЛЫ ВОСПРИЯТИЯ, где доминирующими оказались чувственная и зрительная обработка. В анализируемом поле ПРОСТРАНСТВО преобладание близкого расстояния, а параметры ЦЕНТРА ВНИМАНИЯ сконцентрированы в Я, показатель Он-Она-Оно значительно снижен.
темного, печального, отталкивающего. Вместе с тем анализ лексического уровня продемонстрировал лирическую заостренность на авторском Я, выявил повышенное присутствие символики негатива, состояния высокой возбудимости, депрессивности — все эти параметры отражают экспрессию негативного содержания текста и совпадают с производимым художественным впечатлением. Очевидно, что результаты лингвистического анализа совпали с выводами психолингвистической экспертизы.
Надо сказать, проведенное нами психолингвистическое исследование текста буквально подтвердило мысль В. М. Журмунского о том, что «в поэтическом произведении его тема не существует отвлеченно, независимо от средства языкового выражения, а осуществляется в слове и подчиняется тем же законам художественного построения, как и поэтическое слово»11.
На примере стихотворения Игоря Северянина мы продемонстрировали потенциальные возможности выражения и воздействия экспрессивных средств языка, а как известно, язык художественной литературы и, в первую очередь, поэтический язык, по мнению В. П. Григорьева, являет собой наиболее полное воплощение «всех языковых возможностей...»12.
1. Тимофеев Л. И. Основы теории литературы. М., 1971. — С. 284. (462 с.).
2. РГАЛИ, Ф. 1152. оп. 1. ед. хр. 7.
3. Краткий справочник по современному русскому языку / Под ред. П. А. Леканга. М. — С. 65—66.
4. С. И. Ожегов. Словарь русского языка. / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1972. — С. 816. (Принято сокращение — СО).
— С. 19.
6. Тимофеев Л. И. Основы теории литературы. М., 1971 — С. 294. (262 с.).
7. Беляник В. П. Основы психолингвистической диагностики: модели мира в литературе. М., 2000 — С. 218.
8. Текст полностью приведен в Приложении по рукописи, хранящейся в РГАЛИ: ф. 1152 оп. 1. ед. хр. 7. Сохранена авторская орфография.
9. Англо-русский словарь / Сост.: О. П. Бенюх, Г. В. Чернов. М., 1985. — С. 29: analysis — анализ (м); С. 85.: contents — 1) содержание; 2) содержимое.
— 28 с.
11. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977 — С. 27.
12. Григорьев В. П. Поэтика слова. М., 1979. — С. 143.