3.2.3. Мифонимы
Мифонимы, под которыми следует понимать собственные имена мифологических персонажей, составляют целую группу: Аврора (2), Агасфер (2), Амур (3), Аполлон (4), Атлант, Атлантида, Афина, Афродита, Ахиллес, Адонис, Борей, Вакх, Венера, Гелиос, Геркулес, Гиацинт, Гименей (2), Диана, Икар, Лаэрт, Марс, Морфей, Муза (3), Нарцисс, Нимфа, Океан, Олимп (3), Олимпия, Орфей, Паллада, Пан, Парис, Парнас (8), Пегас, Профан, Рем, Сатурн, Селена, Сивилла, Сириус, Титания, Феб, Эол (5), Эреб, Эрик, Эринии (во мн. ч.), Эрот, Эфир, Юпитер. Например:
Мне мерещится царство, что скрыто из вида
И от здравого смысла, поэма — страна,
Чье названье — загадка веков — Атлантида,
Где цветет, Антинэя, твой алчный гранат.
Антинэя, 1929, ТБ. С. 358.
Обратимся к другому тексту:
Стремлюсь туда в мечтах, где Аполлон возвел,
Как яркий метеор, дворец царит над нами...
На чужой мотив, 1909, ТБ, 182.
Аполлон (Феб) — греч. — одно из важнейших божеств олимпийской религии, сын Зевса и богини Лето. (...) Сравнительно рано Аполлон становится также божеством солнечного света, и в связи с этим возникает распространенное уже в эпической поэзии его второе имя — Феб (блистающий).1 Этот вариант употребления также встречается у Северянина:
Я бы хотел, аромат разливая здоровья,
Грудь напоить твою мыслью могучей
и властной,
Чтоб твоя кровь протекала струею
согласной, —
Точно античных письмен миллионные звуки,
Где воцарились навек с неизменной любовью
Феб, царь мелодий, и Пан, бог
оправданной муки.
Больная муза, 1909, ТБ, 183.
Феб видится поэтом как царь мелодий, что несколько отличается от канонического понимания этого божества, однако известно, что «с развитием греческой религии Аполлон поглощает культ Гелиоса и отождествляется с последним.2» В то же время Гелиос (Гелий), греч. — бог солнца (...). У Гомера к трем богам владыкам мирового пространства (Земля, Небо, Вода) прибавляется Гелиос — всевидящее божество. В классическую эпоху Гелиос — бог солнечного света, исцелитель слепых и карающий слепотой. С V в. до н. э. Г. отождествляли с Аполлоном. Согласно мифу, Г. каждое утро с востока выезжает в колеснице, запряженной четверкой огнедышащих коней, и вечером спускается в Океан на западе (...)3».
У Северянина Солнце становится одним из мифонимов-символов:
Мне улыбалась Красота,
Как фавориту-аполлонцу,
И я решил подняться к Солнцу,
Чтоб целовать его уста!
(...)
А я за дерзновенный план,
Был возвращен земле жеманной —
Живым и смелым. Ураган
Взревел над миром, я же, странный,
Весь от позора бездыханный,
Вином наполнил свой стакан,
Ища в нем черного безгрезья
От вдохновения и грез...
И что же? В соке сжатых гроздий
Сверкал мне тот же Гелиос!
(...)
А Солнце в пламенном бесстрастьи,
Как неба вдохновенный глаз,
Лучи бросало, что снасти,
И презирало мой экстаз!
Героиза, 1911, ТБ. С. 49—50.
Солнце и лирический герой стихотворения оказываются далеки в поэтическом пространстве этого текста: поэт отвергнут, стремления его тщетны. И в продолжение темы — «Вселенская поэма»:
Земля любит Солнце за то,
Что Солнце горит и смеется.
А Солнце за то любит Землю,
Не сблизиться им никогда,
Они и далеки, и близки...
(...)
Страданье — природы закон...
Нет равной любви на планете...
— Тебя я люблю за бессилье,
Ты любишь за силу меня!
Земля и Солнце (Вселенская поэма), 1911, ТБ. С. 28—29.
Семантика противопоставления финальных строк стихотворения ярко высвечивает символический контраст ключевых образов. Но примирение лирического героя с окружающим миром демонстрирует духовно-поэтическую гармонию:
Кто поднимет кольца — жизнь тому забава!
Упоенье жизнью не для медных лбов!
Слава Маю, слава! Слава Маю, слава!
Да царят над миром Солнце и Любовь!
Пляска Мая, 1910, ТБ, 24.
В ненастный день взойдет, как солнце,
Моя вселенская душа!
В приведенном отрывке слово солнце употреблено как апеллятив, однако в контексте сравнительного оборота оно не потеряло своей символической значимости, можно продолжить эту поэтическую тему целым рядом примеров, формирующих метафорическое языковое пространство:
Мне лед рассудочный докучен, —
Я солнце, солнце спрятал в грудь!
Пролог, ТБ. С. 52
Солнце, как мы, вдохновенно!
Солнце, как мы, горячо!
Солнце всегда вдохновенно, ТБ. С. 56.
Вдыхайте солнце, живите солнцем, —
И солнцем сами блеснете вы!
Согреют землю лучи живые
Сердец, познавших добро и свет...
Авторские акценты очевидны: ключевое слово солнце, реализующееся и как поэтоним, и как апеллятив, безусловно, является концептоформирующим элементом поэтики И. Северянина. Концепт Солнце солнечник, то есть несущий людям Солнце, его энергию светлого начала:
Я — солнечник
На публику лучи поэз.
Замужница, ТБ. С. 73.
Интересно, что к одному из поэтических текстов Игоря Северянина приведен эпиграф из стихотворения Мирры Лохвицкой:
От Солнца я веду свой древний род!
Таким образом, высвечиваются художественные истоки этой поэтической темы.
Анализ приведенных фрагментов показал, что в языке И. Северянина поэтоним способен трансформироваться из астронима в мифоним
Примечания
1. Мифологический словарь / Авт.: М. Н. Ботвинник, М. А. Коган и др. Л., 1961. — С. 23—24 (202 с.).
2. Мифологический словарь / Авт.: М. Н. Ботвинник, М. А. Коган и др. Л., 1961. — С. 25 (202 с.).
3. Мифологический словарь / Авт.: М. Н. Ботвинник, М. А. Коган и др. Л., 1961. — С. 57.