Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Щ"

1. Интима

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: Интима Интима С улыбкою на чувственных губах, Как школьница, вы вышли из трамвая. Я у вокзала ждал вас, изнывая, И сердце мне щемил зловещий страх. Вы подали мне руку, заалев Застенчиво, глаза свои прищуря. В моей груди заклокотала буря, Но я сдержался, молча побледнев. Эффектен был ваш темный туалет, Пропитанный тончайшими духами. Вы прошептали: «Ехать ли мне с вами?» Я задрожал от ужаса в ответ: — Возможно ли?! Вы шутите?! — Мой взор Изобразил отчаянье такое, Что вы сказали с ласковой тоскою: «Ну, едемте… туда… в осенний бор… Вы любите меня, свою „ее“, Я верю, вы меня не оскорбите… Вот вам душа, — себе ее берите, Мое же тело — больше не мое: Я замужем, но главное — я мать. Вы любите меня нежнее брата, И вы меня поймете… Это — свято. Святыню же не надо осквернять» И я сказал: «Любовь моя щитом! Пускай дотла сожгу себя я в страсти, — Не вы в моей, а я у вас во власти!» — …Моя душа боролася с умом… Мыза Ивановка

2. Северянин И. - Карузо С., июль 1932 г.

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: зелени. Вскоре сенокос, грибы и ягоды вскоре, а там уж и яблоки созреют — осенью сразу дохнет. И снова осень, и снова зима, а с ними и еще год к нашим кратким человеческим летам прибавится и, значит, еще на год поубавятся эти самые краткие лета… А сколького не выполнено! а сколького не видано, не испытано! Кто осудит нас за нашу грусть человеческую, за нашу бессильную, жалкую такую, жалобу, за нашу любовь к этой прекрасной, людьми, — о, лишь людьми! — оскверняемой земле?!. И, может быть, нам никогда не дано больше на это Земле увидеться, хотя расстояние между нами и числяется всего четырьмя днями нашей жизни. Как в это странно, право, как никогда нельзя ко всему этому — непривычному, непривыкаемому — привыкнуть. А между тем… Я за память Вас благодарю: это положительно трогательно в наше время: кто кого помнит? кто кого поздравляет? Я благодарю Вас, София Ивановна. Не позабудьте свой новый адрес сообщить, а то опять прервется наша печальная, но очень хорошая, добрая переписка, прервется, как встречи наши, лет на… 16! Как страшно: 16! Нет, я никогда к этому не привыкну. Сердце щемит ужас, чувствуете ли Вы это, понимаете ли то тайное, что я хочу сказать и вот не умею найти подходящих слов и оттенков? Мучительная жуть, но есть в ее безнадежности что-то чарующее. Не выразить этого. Вам не понравилось то мое письмо? Тон не «тот»? Возможно, да: все от настроенья. Так все это изменчиво. Одно лишь неизменно: — мое к Вам влечение. Тяга. Сочувствие. Сожаление, что Вы не здесь. Досада, что не могу ничем облегчить Вашей безвыходности. Кроме слов, кроме чувств. Надвигается нечто и на нас. Сбережений от последней поездки хватит на июль и август. Ровно до 1-го сент<ября>, ибо...

3. Певица страсти

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: Певица страсти Певица страсти Памяти Мирры Лохвицкой Не слышу больше я песен страстных, Горячих песен, любовных песен, Не вижу взоров ее прекрасных, И мир печален, и сер, и тесен. Темнеет небо, и вянут розы; Тоска мне сердце щемит уныло; Сгубили юность певицы грозы, Ее толкнули они в могилу. В могиле дева — певица страсти. Как иронична, жестока фраза! И сердце рвется мое на части: Как это скоро! как это сразу!.. О, как контрастно звучат два слова: Смерть — замерзанье, а страсть — кипенье. Уж не услышу я песен снова, Не зарыдаю от вдохновенья. Но что свершилось, то безвозвратно… Порвались струны, умолкла лира… Так спи ж спокойно: ты нам понятна, Певица страсти горячей, Мирра.

4. Широков Виктор: Соловей

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: Широков Виктор: Соловей Соловей Просвистал бы всю жизнь соловьем, поражая вульгарностью свиста, если б родина здесь ни при чем, если б так не звенели мониста, если б полночь над каждым кустом не висела бы хмарой лесистой. Если б каждый доверчивый звук не рождался в трепещущем горле и потом не щемил, как недуг, не молил, словно горе нагое, если б самой из горьких разлук — Бежин луг не увидеть изгоем... Просвистал бы всю жизнь соловьем так, чтоб млели в восторге подруги, чтоб в язычески-древнем испуге лунным зеркалом стыл водоем, ан — ты плачешь в прозренье своем не об юге — что нет русской вьюги... Соло вьешь... На терновый венец так пригоден эстляндский шиповник, ты — не жрец, не певец-удалец, не салонный кривляка-сановник; за полвека поймут, наконец, ты — поэзии вечный любовник. Ты — садовник, что розы взрастил, поливая в бездождье слезами, ни души не жалея, ни сил... Как бы кто ни старался словами очернить — не достанет чернил... Только розы цветут перед нами!